Боль приходит поздно вечером, вместе с окончанием дня. Она падает, как занавес, как тяжелый пыльный ворсистый занавес – сперва глухая и удушающая, а потом становится острее и острее, беспокойнее и беспокойнее, будто в пышных складках запуталось когтистое животное и пытается вырваться наружу, во что бы то ни стало.
Кажется, что довольно будет лечь и отдохнуть, приняв защитную позу эмбриона. Кажется, что это происходит просто от усталости, но – нет. На самом деле, не важно, как прошел день. Он мог быть полон трудов, а мог состоять сплошь из ленивого лежания и полудремы. Боль все равно придет вечером…
Если быть честным, и посмотреть боли прямо в глаза, то на самом деле вечером она просто станет ощутимой. Она, как живое существо, как голодный неглаженный питомец, вдруг перестанет терпеть, что ее весь день игнорировали, заглушали ее глухое урчание, не принимали всерьез. И вечером, когда тебе кажется, что все закончилось и прошло, она вдруг бросится на голову и вопьется в нее когтями, вцепится клыками и станет рвать на куски... Она не примет теперь ни массаж, ни обезболивающее – поздно, раньше надо было кормить и утолять, теперь – ее время…
Мне рассказывали – так поступает мстительный сиамец. Стоит ему однажды в детстве наступить на хвост или ударить и не загладить сразу вину – пиши, пропало. Он больше не даст расслабиться. Он будет улучать момент и прыгать – из-за двери, со шкафа, из-под кровати, чтобы ранить до крови.
Не могу припомнить одного – когда же я наступила своей боли на хвост, что она так долго, так упорно мне мстит…
Сегодня опять – то же самое, в точности то же самое, что и всегда. Днем еще как-то можно было отвлечься, а вечером, когда захотелось прилечь, в голове вдруг взорвалась моя личная Хиросима. Поднялась откуда-то от позвоночного столба огромным колышущимся грибом и уперлась в макушку. Замерла, давая надежду, что, сейчас все пройдет, но на самом деле лишь выжидая, как и когда обрушиться вниз и – хлынула.
Как взрывная волна, взметая пыль, камни и острые осколки, она заполнила все внутри черепа с такой силой, что, кажется, вот-вот швы и кости не выдержат – я вскрикиваю и плачу и вдруг, через несколько минут, она отпускает. Остается жжение в глазах, давление в ушах, ноющее, как от удара, ощущение в переносице. Немного немеют губы и больно открыть один глаз, так и отправляюсь спать циклопом Полифемом, натыкаясь дрожащими руками на стены. Пью обезболивающее и ложусь, надеясь, что все прошло. И только не весть откуда взявшийся запах краски – умом понимаю, что это просто галлюцинация, но я слышу его так сильно, что першит в горле – мешает расслабиться и намекает, что боль еще не ушла. Но лекарства действуют и через 20 минут наступает сон…
А через сорок минут новый взрыв в голове буквально сбрасывает с кровати. Все, действие таблеток окончилось. Новые можно выпить не раньше, чем через час, иначе просто начнется рвота, после которой станет еще хуже. А сейчас нужно просто переждать… Переждать свою маленькую внутричерепную хиросиму…
Лечь невозможно. Каждая попытка опустить голову или ее повернуть дарит такое ощущение, будто внутри перемешивают в живой открытой ране битое стекло – острая, резкая, дурманящая боль. Она распространяется крест-накрест, от уха до уха и от переносицы к затылку, пульсирует, чередуя горячие режущие фазы с онемением и холодом.
- Тихо, тихо, тихо… - уговариваю я ее, мну виски, надбровья, массирую за ушами и на затылке, и медленно, плавно, безостановочно хожу по комнате.
Иногда ее удается уговорить, а потом успеть поставить на затылок и икры горчичники и заснуть, а утром проснуться с ожегами - но без головной боли.
Но так везет не всегда. Чаще приходится снова вставать и ходить долгие минуты, ожидая допустимого времени приема медикаментов.
Тогда просыпаются и недовольно смотрят на меня коты. Младший решает, что самое время поохотиться на мои ноги – абсолютно не ощущаю боли и царапин, голова заглушает все другие чувства. Думаю об одном – через 40 минут уже можно будет принять следующую порцию обезболивающего…
Наконец наступает это время. Принимаю другое, покрепче и посильнее, и когда начинает действовать, - осторожно, как по гололеду, укладываюсь на кровать. Точнее усаживаюсь и немножко присползаю – лечь нельзя, перемещать голову нельзя. Я слышу, как внутри нее колышется атомный гриб и грозит рассыпаться и подарить новую волну боли, его нельзя раскачать и расшевелить…
И наконец я засыпаю…
Если повезет – до утра. Если нет – через час-полтора я снова вскочу от резкой, оглушительной боли. Не открывая глаз, добреду до ванной, включу бойлер, дождавшись, буду лить горячую воду на голову, чтобы снять спазм сосудов...
Но пока я хожу. Я не знаю, что слышат соседи и что обо мне думают. Я реву вголос, блуждая по квартире, ожидая, пока нагреется вода, тяну себя за волосы, катаю по коже круглую массажную щетку, вытираю слезы.
Коты со мной больше не связываются – они вскакивают с нагретых мест и прячутся куда-то до утра. Они не любят, когда мне так плохо и исчезают.
Спустя час прогулок, я наконец принимаю очень горячий душ, ем новую порцию обезболивающего, и аккуратно, чтоб не расплескать временно затаившуюся боль, ложусь и пускаю в ход секретное – последнее – оружие. Это дыхательная гимнастика, суть которой состоит в том, чтобы дышать как можно реже, но не доводить до тесноты и давления в груди, чтобы пульс не дай Бог не участился от страха задохнуться. Никакого адреналина, тихо, спокойно... Я, как Калиостро, пытаюсь обмануть и замедлить сердце, чтобы потерять сознание и вырваться из лап боли. Если мне удастся – я проснусь относительно здоровой на следующее утро. А если нет…
Я не хочу об этом думать. Это было всего несколько раз. Один из них закончился временной слепотой, второй – остановкой сердца и "скорой", третий – повалами памяти, четвертый - микроинсультом, пятый – мучил меня несколько суток: в глазах лопнули капилляры, начался конъюнктивит, у меня были галлюцинации, потом я потеряла сознание и очнулась через 12 часов с неотвязными мыслями о самоубийстве. Поэтому я не хочу думать, что будет, если острую боль в этот раз унять не удастся.
Это невыносимо. Это страшно…
Повезло - я заснула и проснулась, когда рассвело. Голодно заурчала обычная утренняя боль – жжет глаза, давит затылок, в носу запеклась кровь. Но терпеть можно.
Я иду в ванную и долго умываюсь ледяной водой, полощу нос, вымываю уши и глаза, массирую голову и ощущаю, что болит даже кожа – интересно, нет ли под волосами синяков?.. Потом ставлю чайник на сааамый маленький огонь, надеваю на носик свисток, чтобы он закипел нескоро и разбудил меня, и снова засыпаю...
Мое утро начнется через 40 минут с чашки ооочень крепкого и очень сладкого черного чаю с лимоном, с еще одного холодного умывания и надежды, что боль заснула до вечера. Ей ведь тоже нужно спать…