Каждое из четырех Евангелий - взгляд на Христа и личные воспоминания четверых разных людей. Сына Человеческого описали для нас таможеник, врач, рыбак и  ученый юноша. Писали о Христе, а так много рассказали каждый о себе. Я читала и понимала: веровать - непросто, особенно тогда, когда уважаемый тобою человек оказывается Богом. Веровала бы я, окажись на их месте - в оккупированном и порабощенном другим народом государстве, терзаемом социальными и религиозными противоречиями, кишащем учителями, вождями и пророками, ратующими за освобождение и спасение? Каким был бы мой взгляд и мой выбор?

Я попыталась "расширить" картинку не для того, чтобы дополнять библейские тексты. Мне хотелось попробовать взглянуть на ситуацию глазами тех, кто был рядом, но евангелий не писал, для того, чтобы найти свою, личную точку зрения.

Каждое из четырех Евангелий - взгляд на Христа и личные воспоминания четверых разных людей. Сына Человеческого описали для нас таможеник, врач, рыбак и  ученый юноша. Писали о Христе, а так много рассказали каждый о себе. Я читала и понимала: веровать - непросто, особенно тогда, когда уважаемый тобою человек оказывается Богом. Веровала бы я, окажись на их месте - в оккупированном и порабощенном другим народом государстве, терзаемом социальными и религиозными противоречиями, кишащем учителями, вождями и пророками, ратующими за освобождение и спасение? Каким был бы мой взгляд и мой выбор?
Я попыталась "расширить" картинку не для того, чтобы дополнять библейские тексты. Мне хотелось попробовать взглянуть на ситуацию глазами тех, кто был рядом, но евангелий не писал, для того, чтобы найти свою, личную точку зрения.

 
1
СВЯЩЕНСТВО
-Он будет нам мешать, - сказал один,
и отошел, и сел. - Известно, 
Израиля гнетет язычник-Рим
и в рабскую ввергает бездну,
а он… Он будет попросту мешать.
К чему восторги простодушной черни?
Чем поучать, кормить и исцелять,
он мог бы Рим поставить на колени,
коль он – Мессия…
 
Голос отзвенел,
рождая и согласья и проклятья.
Он просто высказался, отошел и сел,
расправив складки на священном платье.
 
И тут устало встал Гамалиил.
Тихонько и печально - правды голос- 
сказал: -Народ спасителя просил.
Мольбы росли, как вырастает колос.
Быть может, Бог- услышал с высоты?
Послал его? Да, мы иного ждали,
но Бог… хулы на Сына не простит,
а он… назвался Сыном?..
 
-Ну, едва ли!
-Нам нужен вождь! Блаженный чудотворец
не сможет с силой Римскою поспорить.
-Народ он отвлекает от борьбы.
-Чего он требует? О чем скорбит?
-Варавва был, конечно, против нас,
но лучше он, чем «преподобный спас»!
-Сейчас, как в час Навина, надо бить
язычников. Он - учит их любить!
-Он нам мешает, все мутит. Вот-вот
в учеников весь обратит народ!
- А кто тогда – за волю воевать ?
- Конечно легче плакать и прощать, но мы…
 
Вбежал гонец в синедрион:
-Сегодня был им Лазарь воскрешен!!!
И после эдаких вот чуд
его не Равви уж зовут
-А как?
-Мессиею… Вождем!
Хотят… провозгласить… Царем!!!
-Ах выскочка!
-Вот конкурент!
-Теперь бы подобрать момент, 
и обезвредить,и схватить.
- И посадить его?
 – Убить!
 
2.
ПРОЩЕННАЯ
Омыла ноги. Отошла.
В слезах, униженная, стала.
Она так мало отдала.
Она так много потеряла:
года, и молодость, и честь,
надежду, счастье и здоровье.
А Он все это смог принесть
в одном проникновенном слове.
 
И подарил чудесный взгляд,
любви наполнен голубиной,
(так много, много лет назад
глядела мать на дочь с повинной),
сказав:
- Свободна. Не греши.
Иди, не отвергаясь неба.
Не погуби своей души
за золото монет и хлеба.
 
И вот она, издалека,
учеников других чуждаясь,
уже свободна и легка
идет, по-детски улыбаясь.
И, радостью любви горя,
сейчас весь мир обнять готова,
а люди… Люди говорят,
что миро слишком много стоит…
Да что вам миро? Грош цена
в сравненьи с дней прощеньем прежних!
Упала черная стена!
Свободу радости безбрежной!
 
Босая, в комнате чужой,
всем, только не ему чужая,
она предчувственной душой
мессии-агнцу угождает.
Он дал ей вечности тепла.
Она – для смерти умастила.
Все, что имела, отдала
любви, что грех ее покрыла.
 
 
3.
ПИЛАТ
Пилат глядел в глаза Иисуса,
Пил их божественный покой
И не казнил бы. Выбор труса
Он позже сделает такой.
Ну а пока – Христос с ним рядом.
И прокуратор удивлен:
Что ж он не говорит с Пилатом?
Чего же не трепещет он?
 
Иисус Пилату интересен.
Наместник узником пленен.
Учитель мог бы быть полезен,
Но почему безмолвен он?
Пилат - бывалый римский воин,
и знает бой, и видел смерть, 
А узник чересчур спокоен,
Как будто сам вращает твердь.
 
Так не похож он на смутьяна,
так в рубище своем велик…
- Ты возмущал Израиль рьяно?
- Он римских отрицал владык.
Есть поговорка: Бог не выдаст -
свинья не съест. А что Пилат?
Страшна свиней в короне близость.
Бог далеко и Бог… распят.
 
Омоет руки. Голос дрогнет:
- на вас пусть будет эта кровь.
Но навсегда Пилат запомнит
Глаза, дарящие любовь.
Глаза Христа… В них нет укора
Распятьем мир освобожден.
Молчит Пилат пред этим взором.
Он тоже, может быть, прощен.
 
 
 
4.
ВАРРАВВА
Толпа волокла за собой.
Уже свободный – пленник казни:
он чувствовал крест за собой,
сутулился, чтоб не узнали.
СЕГОДНЯ он был бы распят!!!.
Быть может, справа… Или… слева?
Ведь не оправдан, виноват –
бунтарь, народного вождь гнева…
 
Вон, вон он - тот, кто за него…
"Не помню, врач или учитель?"
-Себя спаси ты самого!
-Ххха! Царь израильский!
-Спаситель!
 
О, лязг вбиваемых гвоздей –
как будто по моим рукам.
Плевки озлобленных людей
бьют по моим щекам:
-За что его?
 
-Он - «божий сын»…
-Да хам он!
-Еретик!
-Не можешь к нам с креста сойти?
-Не учишь? Поостыл?
-За что его?
За что?! За что?!..
Вдруг синий взгляд с креста,
и стало ясно, кто есть кто:
Здесь … Бога? Здесь… Христа?
 
И будто бы в небытие,
в безвременье попал.
Не умирай! Лицо твое…
Где я тебя встречал?
 
Так быстро… Умер… Разошлись…
Упал в траву закат,
как мать, упала, плача вниз…
Ах, небо… Виноват…
 
История еврейских революций
больше о Варавве не слыхала.
Нет пояснений больше, резолюций.
Была персона, но… пропала.
Не знаю, правда ли, но в Риме, говорят,
христианин Варавва был распят.
 
 
 
5.
УЧЕНИКИ
-Чего хотел ты, господи, от нас?
Мы думали, ты исцелишь нам землю…
Мы ждали все, что ты избавишь раз
и навсегда израилево племя…
-А ты все – о свободе духа.
Как это тяжело для слуха!..
 
-Мы помним точно: по воде ходил,
пять тысяч накормил пятью хлебами…
Ты нас по-своему, учителе, любил,
но видно часто недоволен был ты нами…
-А мы тебе хотели угодить –
от смерти пробовали защитить…
 
-Ты часто говорил о воскресении –
да вот, пришлось тебя похоронить.
Ты говорил нам часто о прощении –
а кто нас сможет за тебя простить?
-Теперь на улицу не кажем носа,
чтоб избежать случайного доноса.
 
-Да, господи, как все же ты… подвел!
Ведь думалось: ты - править государством,
а мы тогда – наместниками сел…
Эх, жди теперь Небесного, брат, царства…
-А у Петра жена была… И дети…
Из-за тебя один наш Петр на свете.
 
-Конечно, плохо, что Иуда нас предал…
Да что судить? Земля ему пером.
Ты, господи, надежд ничьих не оправдал,
и это не могло закончиться добром
… И плакали в сомненьи и смятеньи.
И вдруг – Христово Воскресенье!
 
 
5.
Я
Ты знал меня от колыбели,
Ты дарил мне радость грез.
А я тебе не верил.
А ты все ждал, Христос.
Тобой рожден для счастья,
Я жил средь суеты.
И думал: виноват в том - 
ТЫ
 
Я не достоин, знаю, не достоин
Любви твоей и милости.
Но все-таки прошу:
Прости.
 
Я плыл из моря боли,
но в океан разлук.
Водоворот бессилья…
Сомненье моих рук…
И вот у ж у причала,
почти в конце пути
(от смерти не уйти!)
шепчу тебе:
Прости!
 
Я не достоин, знаю, не достоин
Любви твоей и милости.
Но все-таки прошу:
Прости.
 
Ты знал меня от колыбели,
Ты дарил мне радость грез.
А я тебе не верил.
А ты прощал, Христос.
Рукой небес касаясь,
С земной схожу черты.
Прощаю – говоришь мне ты.