"

Ікс-кілометр - територія людини

"
[

персональний сайт Олени Маляренко

творчість, журналістика, комунікації
]
& журналістика & історі-Я & Що я знаю про Донбас - розмови з очевидцями

Що я знаю про Донбас - розмови з очевидцями

02.04.2016 17:26

     Тут, на мирній території України, хоча й неподалік від Криму, ми звикли мислити про жителів Луганської та Донецької областей штампами і кліше з каналів новин - дивлячись, хто і які з них споживає. А тому, проходячи через усі упереджені російські, українські чи закордонні  теле-, радіо- та інтернетфільтри, у нашій уяві живі люди перетворюються на якихось літературно-новинкарних персонажів. І ми бачимо в них чи то потвор з Лугандонського Мордору, які "позвали войну на нашу землю", чи то підпільників-заручників, беззбройних та нескоренних як молодогвардійці, чи то вбогих і немічних "пода-а-айте, сами мы не местные". І свою бурхливу й емоційну уяву , свої уривкові й несистемні знання згодом ми екстраполюємо на всіх. А вони - різні...

     Щоб мати власну, незасмічену телеканалами та інтернет-фейками позицію, я вирішила спілкуватися з ними. З різними: нейтральними й активними, з тими, хто за Росію й хто за Україну, з віруючими та атеїстами, з малими і старими, жінками та чоловіками, освіченими та простими. Кожен, хто писав, дзвонив, звязувався по скайпу - давав цінні свідчення. А це - понад сотню людей.

Їхні різні, суперечливі точки зору та розповіді, багатоликі й різнобарвні, як сама війна, я розбила на три частини:

1) весна-літо - початок АТО, коли тільки-но за темної та зрадливої підтримки (свідомой чи ні - час та суд покаже) чинної влади зайняли крупні міста "новоросійські" мундири,

2) осінь 2014 - перші суворі зіткнення ВСУ та ДНР-ЛНР-формувань,

3) зима 2015 - час, коли війна вже стала нормою життя.

    Одразу скажу, чому я свою роботу й записи зараз припинила. Бо мої дорогі, мої безцінні "інформатори" , побачивши, що я викладаю їх слова й оцінки в інтернет, запанікували.: "Не роби цього, - просили деякі, - Нам тут жити. А якщо нас впізнають? Ні ті, ні інші дякую не скажуть". І я не стала сперечатися, хоча кожного й кожну захистила як могла: міняла імена, давала лише ініціали та вік, прибирала упізнавані зайві подробиці... Але наляканим війною, зрадництвом людей і держав жінкам - хіба їм щось поясниш? То я зупинилася на тому, що мала. Інформації для роздумів тут і так достатньо. То читайте, слухайте живі голоси донеччан, макіївчан, горлівчан, луганчан і знайте: вони, як би там не було, люди, наші, рідна кров.

Почнімо? Я не заважатиму відступами.

Початок АТО, весна -літо 2014

1. Р. из Моспино: «Когда у нас тут антимайданы начинались, я тоже думал – выйдем с пацанами, не пустим к нам бандеровцев, вдруг реально хотят зачистить Донбасс – нафиг надо? Ну, приехали в Донецк, в центр. Ну, митинг, ну плакаты. И тут появляются какие-то люди в камуфляже. Крики начинаются «Донецкая республика!», «Русский мир!». Смотрим с пацанами, такие: люди – незнакомые, оружие вроде есть, флаги какие-то непонятные. Подумали – да нафиг все! И ушли бухать. Думали, рассосется, а оно вон как...»

2. Дончанин В. «У меня друг пропал. Месяца 2 назад. Его остановили на блок-посту ДНРовцы, у него внедорожник оригинальный. Проверили документы. Говорят, давайте проедем к вам разберемся. Поехали к нему, вроде как в гараж, он мне по дороге звонил. И потом – все. Ни его, ни машины, гараж и квартира разграблены. Родители ищут, мы обыскались – пропал. Из-за машины, наверное пропал. Скоты».

3. Макеевчанка Л. «Нехай на ДНР не наговаривают - никакие не русские, никакие не фашисты. У меня половина соседей в ДНР. Смену отработают на шахте, отоспятся, а потом повязочку надели – и вперед, улицы патрулируют. Чтоб ни нарики, ни алкашня, ни хулиганье не мародерствовали. Нам телефоны раздали – типа горячей линии. Так приезжают раньше, чем менты или пожарка. И разбираются быстро. С ними тихо стало, спокойно, порядок появился. Только что комендантский час ввели – так понятно, война. Брат на шахту со справкой ходит – что работает посменно, на блок-постах показывает, чтобы не загребли. А оружия я у них (прим. у ДНР-формирований) не видела. А за городом – да, стреляют, слышу. А кто, в кого – я не знаю».

4. Е. из Марьяновки (донецкая обл). «На дорогах стреляют, конечно. Ребята из нацгвардии в основном. Им координаты дали - они палят, куда - сами не знают, говорят - по сепаратистам. Я их сперва опасался ,страшно. А потом пообщались – наши обычные пацаны. Оказалось, зайцев и фазанов по терриконам отстреливают. Кушать нечего. Иногда в село приносят – мы им готовим. Они говорят: спасибо».

5. С. Из Славянска: «Когда бои за Славянск были, мы без воды, без еды, просто блокадный Ленинград какой-то. Спасибо ребята из ДНР подкармливали, воду подвозили. Откуда брали, спрашиваете? Не знаю, привозили им, видно. А сейчас у нас Нацгвардия что ли, так тоже кормит. Наладили – хлеб, воду подвозят. Спасибо».

6. А. из Донецка. «Спокойно выйти покурить во дворе стало невозможно. Даже до комендантского часа. Вышел я из подъезда, стою с ребятами , курю – подходят парни из ДНР: «Ваши документы». Я говорю: "Какие документы, я вот в трусах и тапочках, я из этого подъезда", - и показываю. А они: документы давай. И двое – такие спокойные, вежливые. А один – то ли под кайфом, то ли просто больной: наскакивать на меня стал, угрожать. Я говорю его «коллегам»: заберите вашого друга, я за документами схожу. И бегом в дом. Вышел с паспортом через пару минут – их уже нет. Не дождались. А, говорят, в соседнем доме мужика так вот и забрали. Ночевал у них, били. Семья откупила. Хуже ментов».

7. Макеевчанка М. «К нам в больницу мальчишек привезли. 18 и 19 лет. Они через блок-пост к родственникам пытались пройти. Так их  Нацгвардия "душевно" проверяла. Пытали, наверное: у обоих ушибы и переломы, у одного палец отрезали. Думали, наверное, что пацаны – ДНРовцы? Не знаю. А про "Айдар" вообще ужасы рассказывают, говорят, им лучше не попадаться. Мы для них все - хуже предателей. Правда, не знаешь?».

8. Макеевчанка И. «Выезжали с родителями из города, на своей машине, с собакой. Прошли блок-пост ДНР, прошли блок-пост Нацгвардии – нормально. Уже на выезде из области – еще один ВСУшный блок-пост. Мальчишка с автоматом, серьезный такой: "Кто вы, куда вы, проверка документов. А на собаку документы есть?» Даю ему документы на собаку : паспорт, прививки, родословная – как прицепился: «А вдруг она кого-то покусает? Я вас не пропущу». И по карману себя гладит. Я перейшла на рідну мову й пояснила йому, що я думаю. Вискочила з машини – і пішла шукати начальство. Все як завжди: поки не перескандалиш – ніхто не ворушиться. А покричала – спокійно пропустили."

9. П. из-под Славянска. «Мальчишки из нацгвардии – хорошие, как мой сын. Жалко их: голодные, макароны в яме в какой-то на костре варят. Мы их подкармливали. Говорим: дети, зачем вы тут? Нету тут Путина. Вы хоть грех на душу не берите, не стреляйте по людям. Они едят и кивают. А недавно им то ли денег дали, то ли водки привезли – не знаю. Понапивались пьяные и давай палить. Коров гнали вечером с поля – так они стадо расстреляли. Зачем? Куда офицеры смотрят?».

10. Дончанин С. «Возле «Маяка» (прим.пости  центр донецка, ул. Артема ) страшно было. За ларьками, возле радио-рынка чечены, осетины или чёрные какие-то, стрельбы устроили. Палили по чём зря. Очень страшно».

11. В. из Ханжонково. «Меня спрашивают все: почему не уезжаю. А за что я уеду и куда? Это на словах звучит хорошо: вас вывезут. Кто? Может, по телевизору и объявляют, где надо собираться для выезда, но у нас каналы украинские не работают. Люди, у кого деньги и машины, те выехали, а у меня – нету. У меня вся родня – здесь, нигде никого нет. Ну очень дальние, мы с ними не общаемся уже, в Хмельницком. те так сказали:  видеть вас не хотим, вы сепаратисты. В России еще родня есть, но туда я сама не хочу. Я украинка. И никому я не нужна».

12. Дончанка Н. "Все жду, когда этот бардак закончится. Ведь непонятно, кто с кем и за что воюет. А закончится война - тоже не понятно как жить. Я, наверное, без работы останусь - кто в наш вуз документы подаст? Студенты разъехались, переводятся. первый курс не наберем. Муж, тоже, наверное: шахту разбомбили. Дети в школу нашу не пойдут - нету школы. И ехать некуда. Нас никто не ждет".

13. Макеевчанин М. "Ребята из ДНР говорят, что месяц назад им приходилось чистку рядов делать, и сейчас опять придется. Понимаешь, к ним люди приходят, как будто за Донбасс воевать, вроде бы идейные, а по сути - шантрапа, нарики, мародеры. Потом с ними - один геморрой. Неконтролируемые, шальные. Дать автомат проще, чем забрать. Но решают как- то".

14. Г, Донецк. «У нас дом на 2 хозяина. Соседи выехали недавно. А тут слышим – с их огорода ветер трупный запах доносит. На днях стреляли, так мы и думаем: может убило кого, и он у соседей под забором умер? Муж еще мужиков с улицы позвал – пошли посмотреть. Никого не нашли. Сидим, думаем, нервничаем. И тут кто-то голову вверх поднял – а на верхушке дерева, видит, дохлый еж висит. Как он туда попал? Может, взрывом подбросило, может ворона падаль ухватила,  ане днесла - тяжелая тушка. Но, не поверишь, мы так смеялись: нервное, видно. Просто еж умер – а мы радуемся. Мол, птица гордая - не полетит. Полетел».

15. Д., 60 лет, дончанин. "Что значит вера? Великое дело. Нас братья во Христе позвали: "Приїздіть до нас, у Франківськ. Поки з нами поживете, а роботу знайдете - допоможемо, підшукаєм житло." Я говорю: мы же донецкие, у вас проблем из-за нас не будет? А они: "Ви - наші, Христові". Буду туда, к ним, семью вывозить".

2. Осінь 2014. жіночі голоси - під пострілами гармат

1. Л. 35, «Пока не бомбили мы с мужем и дочкой поехали в Славянский лес. Там уже тихо было, Украина, думаем – чего? Сколько можно в Макеевке сидеть? Поехали, отдохнули, знакомых, кто выжил, проведали. А потом на электричке - назад. Почти доехали до Макеевки и тут – обстрел, с миномета. Как будто привет нам вслед послали. Бегом ребенка сунула под лавку, сама на карачках туда же. Что там муж – даже не видела. Лезу, голову закрыла себе и малой руками и первый раз в жизни «Отче наш» от начала до конца вспомнила». 

2. К, 38. «Перемирие перемирием, но мы с доченькой ночуем в ванной. До убежища не добежишь. Да и высоко, а лифты не работают. Так что шансов выжить при попадании снаряда, пока бежишь спускаешься по лестнице, в подъезде или на улице, немного. А туалет и ванная у нас крепкие. Утеплила ванную, чтобы не простыли, и там спим».   

3. В, 17 лет. «Прекратились бомбежки и мы поехали на дачу. Дача - ну как не наша. В доме кроме мебели ничего нет, даже одежду женскую забрали, все пожрали, посуда грязная валяется, углы позассыкали, во двор заехали на танке – ворот нету, забор смяли. Еще остался подарочек - гранатомет и ящики со снарядами. Зато в подвале порядок – там как зал для заседаний был, или штаб что ли. И везде на стенах  - тризуб голубой краской из баллончика, и красной - "Смерть ворогам". Валяются чертежи какие-то, планы, карты… »

4. Ю. 36 лет. «Такси на вес золота. Начался обстрел, а до дома километров 10, маршрутки нет. Мы к – легковушке с шашечками, загружаемся, называем адрес, а он – 200 грн с носа. Я ему, - ты что, родной? А он – я за меньше рисковать не буду. Я ему: так ты и так под огнем стоишь, в любой момент шарахнет! А он: дело ваше… Еле уговорили за 200 грн с машины. За 10 км. Вот так вот. Сейчас, наверное, деньги есть только у таксистов и на базаре».

5. В. Ю. Л. 29 лет "Хотела детей отправить к матери в Запорожье. У нас с ней отношения всегда непростые были. Но не думала что откажет. А она - отказала... Мать... Отказала... Сидите, говорит, с путиным со своим, в вашей новороссии и не позорьте меня."

6. К.Г. 36 лет "Раньше, когда мир был, и к нам со всей украины ездили, и имы поездили-побывали - и в Киеве, и в Виннице, и в Закарпатье. такие друзья все были, такие близкие. А сейчас не звонят. А если кто и позвонит- сразу выпытывают позицию, а потом трубку бросают, если не успеешь выругать русских - сами себе чио-то придумывают. Так что я этих звонокв бояться стала. А тут вдруг звонит верующий один, мужа знакомый с западной Украины, он инвалид, как наводнение у них было - при ремонте моста покалечило. Так звонит он и говорит: "Зустрічайте, я вам картоплі відправив. Ось телефон людини, - и диктует, - як підїде - він вас набере. І ви йому ще напишіть, що вам треба. Може щше коли пробитися до вас зможе. Щоб ви там не бідували. " Я говорю: откуда у вас? У вас же у самого - дети, семья. А он: мені Бог дає, а я вам - даю. И смеется так по-хорошему. И ни о какой политике не спрашивал."

7. Л. 42 лет. «Я хорошо помню уроки ГО. Нас учили: начинается обстрел – документы, аптечку, воду, ценности, смену белья, непортящийся перекус взяли – и в убежище, так? Вот на том и попались. Спустились мы в убежище, с документами и ценностями, а за нами – ребята в форме с автоматами: « Вещи к осмотру». Все забрали, и деньги, и золото. И попробуй не отдай. А чьи они были? А не знаю, нас вроде как освободили, так что у нас и те, и те попадаются. Говорили так, как у нас тут все говорят. Не россияне и не чеченцы, это точно. А кто? Увижу – узнаю».

8. М, 12 лет. «У нас на улице 2 убежища есть. Мы туда два раза бегали. Одно возле школы – нормальное, неглубокое, только иногда под ногами вода хлюпает  (прим. подтопило соседнюю зарытую шахту, нет рабочих чтобы воду выкачивать) . А второе – на улице, под соседним домом. Но мама туда сказала больше не ходить и что там мы не будем прятаться, туда недавно людей из центра привезли, они кашляют, с кровью. Это когда в больницу бомбы попали. Теперь они тут. Мама говорит, это заразная болезнь такая. И что если будут бомбить, мы или дома в ванной пересидим, или побежим к школе в убежище. Там даже интересно».

9  Г.М. 59 років «Я все життя вчила дітей українській мові та літературі… Тут це не просто було: то півкласу не вивчає, то «А навіщо це нам?» Але останні кілька років – і дітям цікаво було, й мені – приємно: конкурси поезій проводили, шевченкові читання, фільм про Стуса дивилися, постановку про розстріляне відродження робили… Багато хто з моїх класів під час вступу українські тести, диктанти, твори писали самі, хабарів не давали. Хтось у Києві зараз навіть. Тепер усе це – як в іншому житті… Йду недавно з базару – сидять хлопці, років по 29-30, усі якісь неголені, очі сірі. Я їх і не впізнала одразу. А вони: добрий день, ви нас вчили,  і називаються. Питаю: як ви? А вони: «Як бути, підкажіть? Ми за зброю не беремося, ви вчили, що вбивати – останнє діло, що Україну треба любити, що правда переможе. Де вона, правда?» І один: « У мене дружина вагітна, скоро роди, а я без роботи, грошей нема. Як жити?»  І ще один: «Ми вас поважаємо. Може ви знаєте, що далі буде?» А що буде? Я не знаю…

10. Ю.К. 39 лет. «Люди на пределе. Много с ума сходит. Многие набожными стали. Рассказывают мне, что есть один старец под Макеевкой, который сказал, что Макеевка устоит. Люди поверили, думали, Макеевку это вообще не тронет. Конечно, если сравнивать с Донецком – то у нас рай и мир. Но особенно в центре, на Даках и за Холодной Балкой сильно дома и люди пострадали. У нас за пятиэтажками во дворах днровские грады стоят. Не дай Бог начнут стрелять – ответка к нам прилетит, а они переедут. Хочется верить, что все скоро кончится. Пусть старец тот прав окажется».

11. А.М. 36 лет. «Муж дома сидит, не высовывается. С дуру в этот ДНР записался. Сагитировали. За мир на Донбассе… Не пропустим фашизм… Говорила – не лезь в политику, а он – кто если не мы? Придурок. Съездил с ними, насмотрелся, вернулся. Ничего не рассказывает, сидит дома, никуда не выходит и к двери не подходит.  Говорит, я  с ними больше не пойду. Не знаю, что и думать. Хорошо, сейчас никто из соседей  ни к кому в жизнь не лезет, вопросов не задает. А потом?»…

12. И. 34 года. «Зарплату мне пока платят. Урезали, но есть. На карточку деньги заходят, а обналичивать негде. Вчера весь центр пешком оббегала - банкомат искала. Один нашла, не наш, но работает, так стояла минут 40 – и не достояла, деньги закончились. Хорошо пока супермаркеты есть – там можно через терминал отовариться. Загрузилась – и пешком километров 10 сумки перла. Детей кормить надо.

С аптеками вообще беда… Тут малой заболел серьезно – а нигде ничего. Мне подсказали – в фонд Рината Ахметова обратиться, может чем помогут. А что делать? Обратилась. Лекарства нужны. Там все анкетные данные взяли, справку о доходах, но помогли… А я вот теперь думаю: мне ничего за это не будет, что я к Ахметову обращалась? Я теперь – не враг народа, нет?»

13. Н.И. 35 лет. «Никогда не любила коммунальщиков: вечно их нет, пока ты без воды и без света. А тепер поражаюсь: какие смелые , мужественные и ответственные люди. Порвало линии, снаряд попал в водонасосную станцию, а на следующий день – и свет, и вода есть. А кто-то из них погиб... Много гибнет...  После военных - они первые и гибнут. Представляешь?»

14. И.М. Р. 38. "Денег особо нет, хотя российские уже ходят, курс нереальный, 2 к 1, так что гривну бережем. А тут соседка моя поехала в украинскую зону - пенсию получать, матери и отца. Там детей четверо, так что каждая копейка на счету. У нее где-то в транспорте косметичку то ли вытащили, то ли на каком-то блок-посту выронила, как перекладывала,  а там - все ее документы и последние деньги И вот на очередном блок-посту проверка,а у нее ни паспорта, ни пропуска. Ей всушники ехать дальше запретили. А она покивала, а сама потихоньку с толпой в автобус - и вроде как повезло, не заметили. Нет же, не так все просто: догнали автобус где-то в степи и ее нашли и высадили. Причем так дернули, что она упала, ногу вывихнула. А они дождались пока автобус уедет, и сами уехали. А она сразу за ними по трассе шла, чтоб на блок-пост вернуться, а потом, как обстрелы начались, стала искать, куда спрятаться, заметалась, упала на ту же ногу - вообще идти не может. В яму закатилась, листьями обкидалась и лежит ревет. Уже ночью мужик на бричке ехал из села и ее заметил. Она проснулась, потому что лошадиным навозом потянуло: лошадь возле нее высралась. И хорошо, что мужик хороший попался: помог на бричку залезть и до села подвез. А дальше - с людьми домой добралась. Пару дней не было ее. И то - хорошо. Съездила, называется, пенсию получил.

15. О.К. 33 года: «Самое страшное, когда они перестают звонить. Сегодня хотел чего-то, добивался, орал даже – подвоза воды, помощи. А сегодня обстрел – и того дома больше нет. Или вот вчера еще на телефон кризисного центра поступали звонки, человек говорил: «Мне 90 лет, я инвалид, я не могу спуститься с 9 этажа и добыть хлебушка. Лифт не работает, света нет, воды нет. Я неделю не кушал. Помогите, пожалуйста». И ты передаешь эту информацию дальше, в бригаду, чтобы помогли, хотя знаешь: таких ожидающих слишком много, а бригад мало, и под обстрелом просто всех не объедут, не успеют. Донецк большой. Но надеешься, что к этому, самому слабому, успеют… И надеешься… А он больше не звонит… (плачет

16. Ю.А. 37 лет Не понимаю родителей, которые детям, когда начинаются обстрелы,  поясняют: «А это миномет, а это зенитка, это – град… Это плохие дядьки по нам стреляют…» Я своей говорю, когда начинается стрельба, «Это гром, доченька, скоро гроза будет нужно спрятаться». Я не хочу, чтобы она с войной в голове всю жизнь потом жила.

17.С.В. 28  "Тут рассказывают, как нам все не рады? Как дончан нигде не принимают? Воу-воу, постойте! Я вас удивлю, наверное: я - дончанин. В Киеве нашел квартиру, работу, друзей. Потому что мы - Украина. И Донбасс - Украина. А по поводу того, как все там - начиналось: я был почти на каждом донецком майдане и видел потоки ненависти и агрессии от свежеслепленных "защитников" донбасса по отношению к своим же землякам. Хотя и не факт, что там были местные. Так вот, в то время ве- сь город мирно жил и делал вид, будто ничего не происходит, будто за жовто-синsій прапор никого не избивали, не крушили машины с флажком. А триколорное зло бесновалось и набирало силу. А местные - молчали. Ну а теперь вот имеете то, что имеете".

18. А.К. "Был момент - есть не могла. Кушать гоовим одно и то же: макароны, кашица, супчик водянистый с крупой или ммакаронами. Карошка - празничное блюдо, ее экономим. Хлеб покупали, если бюджетный найдем - по 3 грн. и вроде не голодаем - а не могу уже, больше полугода так. Не лезет и все, до рвоты. Но ничего, я придумала: если несколько дней не есть, одну воду пить  - потом кушаешь с удовольствием. Ну а похудела -ртак я всегда хортела быть стройной."

19. Г.К. 34 года  «Знаешь, еще недавно я как видела человека с оружием – так и ненавидела их всех. Думаю: защитники хреновы, почему у вас есть оружие, а у меня нет? От кого вы нас спасаете: от каких бандеровцев и фашистов? Мы же все – украинцы! От кого вы лица прячете? Почему вы с оружием можете войти в любой дом и считать себя правыми?  Почему мои дети вас должны бояться? Почему я должна думать, как себя вести, если рядом человек с оружием? Я что - враг?... А недавно с ребенком пошла в больницу - сыну  зуб лечить надо было. Так вот, в коридорах – толпы ребят в камуфляже, раненые, мучаются. Повязки в крови. Вонь стоит! Безногих видела, без глаз, без рук. И что-то во мне дернулось… Жалко их стало. Люди. Им  так же страшно, как и мне… так же больно… Это какое-то помутнение рассудка у всех у нас… »

20. А.11 лет.«Наверное Бога нет… Я тут подумал… Если бы Он был, разве бы это было?»

3. Зима-весна 2015 війна як невідворотність

1. Ф., 35 лет. «Нас наказали за патриотизм. Мне не нравится и не нравилось то, что здесь происходит. Я не кричала за Россию и не голосовала ни на референдумах, ни на выборах. И шеф у нас такой же. И вот получается, что мы за патриотизм наказаны. Шеф, например, отказался договор с ДНР подписывать, все до копейки налоги перечислил на Киев. А вышло так: те, кто с ДНР подписал договор и в Украину ничего не шлет, ни налоги, ни ЕСВ, - те от ДНР минималку получают. Где по 800, где по 1800, в гривне. А мы ничего не получаем, в августе последний раз деньги видела…»

2. К.О. 34 года. "Киевской гуманитарки, чтобы от государства, мы ни разу не видели за все это время. Волонтеры, маленькими партиями, - да, привозят. На те улицы, где сами росли, тем людям, которых лично знают и которые с раздачей помогут. А остальные говорят, боятся, что мы ДНР с ЛНР кормить будем. На самом деле, хоть я не любитель ополченцев, пока нас - ДНР с ЛНР кормят. Их гуманитарка доходит. Правда, теперь уже как я поняла - и по магазинам пошла. Рис у нас - российский, гречка в магазине - российская, сахар - тоже, сгущенка. И пачки такие же, как в первую гуманитарку давали, когда по 1 кг фасовки выдавались. Сейчас - в пунктах раздачи дают россыпью, по пакетикам, как попало - по 300 гр риса могут выдать, по два стакана сахара в пакете. А расписываешься как за полные. Конечно, дареному коню в зубы не смотрят, но очень стыдно, когда люди на чуждой нищете, на таких же как сами, наживаются".

3. М. "Откуда деньги берем? С карточки отовариваюсь. Когда транспорта нет - пешком хожу за 8 км в супермаркет. И там, слава Богу, терминалы работают. А если наличка нужна - детям на проезд в школу, и т.д., тогда стою в возле кассы и жду, чтобы кто-то пришел с наличкой отовариваться. Вижу такого - и прошу: давайте я с карточки вашу покупку оплачу,а вы мне наличными эту же сумму отдадите. И я не одна такая: бывает, человек по пять вот так с карточкой стоят, ждут людей с деньгами. Иногда по полтора часа стоять приходится - и ничего. Денег все меньше. А наши, как уходили, всю наличку пожгли - сама видела. Как это?".

4. В.Г. "Война, жуть, некоторые голодают, а некоторые - как вроде и не было ничего. Вот в школе говорят: заплатите за питание, обяжите детей покупать завтраки и обеды в школе. По 15 грн порция. А в столовой в крышу попали - какая там гигиена? Да и в школу дети ходят через день - пальба стоит. А деньги за месяц заплати - это сколько же получится, если у меня их в школе двое, а у кого трое?"

5. И, 37 лет. "Наша бабушка "двинулась". Как грохот услышит – сразу лезет под стол и воет. Если все спокойно – она нормальная, но стоит уронить даже что-то или дверью хлопнуть – она уже под столом, и вой этот – это просто кошмар. Дети ее боялись сначала, а теперь и они и мы все привыкли. С врачом советовалась, говорит, что это может уже навсегда".

7. Г.В. 60 лет «Соседка умом тронулась. Она и до этого была нестабильная, а с этой войной совсем помешалась, молоденькая девчонка, 25 лет, наверное. Работы нет, психушки нет. Постучится ко мне в двери и песни поет. Слова мешает, путает, и маты там, и цыганские словечки, и что-то про Деву Марию - все подряд. И не остановишь. Я ей говорю: может, ты кушать хочешь? А она так, с горящими глазами – да, хочу. Я ей борща налила в миску, постного, хлеба не было – лепешек дала, на воде с содой. И говорю на, ешь. Так она зубами вцепилась в лепешку и прямо в подъезде, в коридоре сёрбать борщ стала. Идет к своей двери, из миски хлебает и мурлычет песни. Кошмар просто».

8. М.И. 33 «Хорошо, что я додумалась закупить крупы и картошки еще летом. Сейчас бы не знаю, что и ели – денег нету. Не подумай, грех жаловаться. Я знаю, что у некоторых ничего вообще нет. А мы то каши наварим, то постного супа или борща, то картошки. Не голодаем, нет. Просто детям мяса хочется, хоть кусочек…  гуманитарку на новый год дали, там конфеты, шоколадки. радости было! И консерва: одна тушенка и несколько рыбных. Вообще праздник получился."

9. И.А. 36. "Мы недавно видели, как ребята в форме, ополченцы, из магазина выходят – им денег дали. Так они палку копченой колбасы купили и собаке своей скормили. А как пьяные были - нас с дочкой до смерти перепугали. Сперва мужика какого-то били, а потом к нам пристали - документы показывай. Хорошо, что какой-то старый проездной у дочки был,а у меня паспорт. Но очень страшно. правда, мне знакомый одимн сказал: будут дебюоширить - вот сюда звони. Их быстро завезут на передовую проветриваться. Больше не побеспокоят".

10. О.В. «Я теперь знаю: войну пережить можно, себя восстановить можно, дом, даже город- все можно. А вот как дальше с людьми общаться, которые в трудное время в скотов превратились? Я не знаю. Недавно вижу: крутятся бабы друг перед другом во дворе, что-то обсуждают, подойдет, не подойдет. Подхожу, интересуюсь: о чем вы? Что подойдет? А они мне: да соседка умирает, у нее диабет, а инсулина неделю достать не может никто. Вот и подбираем, у кого что черное есть из одежды, на похороны идти,как платья ушивать… Представляешь, человек умирает, а они черное перешивают! У меня даже в глазах потемнело. А потом успокоилась, пошла к ополченцу одному, на нашей улице живет, он сказал, что в случае чего лекарства достать сможет – хорошо застала, как раз дома ночевал. И попросила у него для соседки инсулина. Может, успеет привезти – она выживет. И черное перешивать не придется этим курицам... Вот как с такими людьми дальше существовать? Они что угодно переживут».

11. Н.М.34. «У сотрудницы избили сына. Он домой шел, по Макеевке, его патрульные на посту остановили, говорят, ты чего, здоровый такой, а не в ополчении? А он говорит: у меня белый билет, почки, зрение, я не служил. А они: так мы тебя защищать от укропов должны, а ты у нас больной? И избили. Деньги забрали. Потом уже рассказал, что пытались заставить звонить родителям, чтобы выкуп собирали. А он говорит: «Валите меня здесь, я звонить никому не буду. Вы последние деньги забрали, понимаете?» Так, говорит, вы меня убьете, никто ничего не узнает и мама хоть надеяться будет, что я живой, что где-то пропал, ждать будет. А если я ей позвоню – она и денег не соберет и не переживет этого, у нее сердце. И уперся, и ни в какую. Они ему еще наподдали и отпустили. Еле дошел».

12. Л. Ю. 37 «В школу пока не ходим, нет. Во-первых по школам попадают очень часто. А во-вторых, что ходить? Один урок провели – четыре в бомбоубежище просидели. А воды шахтные, со старой шахты не откачивают, там иногда воды по колени. Кому это надо? Я пошла и перевела дите на домашнее обучение. Пока младшие классы – чего не перевести?»

13. В. 40 л. «Знакомая наконец смогла из-под Луганска выехать. Она там с мамой-инвалидом оставалась, да еще и соседи, когда выезжали, на нее своих стариков оставили. Не бросили, нет, просто старики не хотят никуда ехать из родной квартиры, хоть и лежачие, а в крик: не поедем и все. А детей спасать надо было. Вот так и получилось, что она с весны – одна на весь подъезд, с чужими стариками была.

И вот что дико: ополченцев пережила, а когда наши, украинские войска вошли, она ребятам подозрительной показалась. Как из магазина бежала–  так ее с торбами и схватили, и 4 дня в каком-то подвале продержали. С бабами девушками какими-то – ни одного мужика с ними там не было, в подвале. Но говорит, не насиловали, говорит, просто били. Не спрашивали ничего, не объясняли - били и все. Лицо у нее распухло. А потом выволокли на улицу, через 4 дня, и говорят – иди. Она и пошла. Идет и думает, застану стариков живыми, не застану… И куда идти толком тоже – не знает. Но как-то к городу дошла. И тут слышит – в кустах засада какая-то и речь не то чеченская, не то осетинская, затворами щелкают и переговариваются. Говорит, как шла – так и упала, потеряла сознание и обосралась: 4 дня не ела, а нашлось чем, от страха. Очнулась – тихо кругом. Обтерлась и пошла».

14. Р.М.61 год. Я успела выехать, пока не перекрыли общественный транспорт. Машиной бы я не потянула - очень дорого. Пропуска не дождалась - три месяца ждала - а не дали. Но справки навела и поняла, как мне повезло, что у меня прописка - украинская, не донецкая. Вот с портретом Шевченко и прорывалась...

ДНРовцы нам на втором и последнем блок-посту сказали: что, бросаете нас, господа-предатели? Люди им так грустно: мальчики, кто бы ехал с родного дома, если бы не это все? А они: понимаем,пошутили. Никто ни с кого денег не брал.

Как стали подъезжать к Курахово - водитель нас запугивать начал украинским блок-постом: "Вас высадять, кто без докуменитов. Что мне вас потом, в поле собирать? Думайте, что делать, зачем вы поехали?" И люди занервничали, советоваться с ним стали, что да как, да по чем. Я потом видела: всех, кого он в это втянул, на каждом блок-посту "хлопчики-юнаки" шмонали. И таких блок-постов четыре. Сразу видно, как рада нам родная земля.

Девчонка одна сэкономить хотела - денег не дала, так ее ссадили. Потом она, видно, договорилась как-то, и ее к следующему блок-посту на внедорожнике к автобусу подвезли - из-за этого всех задержали, пока она нас догонит.

А на последнем блок-посту, уже на подъезде к Запорожью где-то, у женщины, лет 50ти, денежка закончилась. Не хватило. Она и справку показывала, что подала документы на пропуск еще 2 месяца назад, и просила, и плакала - высадили, прямо с сумками в степи. Она глупость сделала - раскричалась: вы не люди, вы укропы и есть. А они ей: п...здуй, сепарша, пока стрелять не начали". И все. Нас отправили. Сами, я видела, уехали, а она там - в поле...

15. Х.В. 41«Мне с Киева подруга бывшая звонила. Они выехали еще в феврале. Патриоты, не захотели тут жить. Все продали, там что-то не то купили, не то арендуют. Муж в армию украинскую призвался. Мы давно не общались, они меня как бы отвергли, по политическим соображениям. А это звонит, может, потому что я медик, посоветоваться? Недавно муж приезжал в отпуск к ней, из-под Донецка. Говорит, приехал перевозбужденный, худой, с температурой, простуженный. Болит все тело, но обезболивающее его не берет, лекарства не помогают. Есть тоже ничего не может – рвет его. Я ей говорю: может, пищевое отравление было, ну и еще посттравматический синдром, видимо. А она: какое там пищевое отравление! Он сказал, что две недели чай и галеты ел. Консервы не открывали, а полевая кухня к ним только два раза доезжала. У них трупы рядом разлагаются, никто есть не может. И потом так спрашивает осторожно: как думаешь, вашим там наркоту дают, чтобы они с нашими воевали? Я ей говорю: а я откуда знаю? Может и дают, а может и без этого дураков набрали. А она: а нашим - дают, как думаешь, почему муж такой? А я ей свое: откуда же я знаю? Ну и перевела на другое: как она, как дети… Не хочу рассуждать. Зачем говорить о том, чего ни я, ни она не знаем?»

16. В.К. «Почему не уезжаем? А прошел слух, что в пустые квартиры будут селить людей из разрушенных домов. Распоряжение какое-то власть эта новая издала. Уедешь в никуда – последние деньги оставишь, там, где ты никому не нужен, где ты уже враг, а вернуться будет уже некуда. Так тоже нельзя. Вот и сидим. Да и куда бежать – я дома. Пусть эти - уходят».

17. И. Мы тут тоже по интересам "поделились". Муж - за ДНР, не пускает уезжать. Говорит: вас там в любой области как врагов на куски порвут, истории страшные откуда-то находит и рассказывает. Ну, с ним спорить - бесполезно, так шутя его сепаратистом называю и все. А недавно , когда грохотать опять стало, я снова с детьми попыталась выехать, засобиралась. А он: чего ты - мы скоро на танке по Украине ездить будем. Знаешь, первый раз в жизни захотелось его сковородкой приложить. так противно стало: вот придурок!"

18. Н.Ф.37  "Помнишь, как мы с тобой "вечорниці, колядування, колодія робили"? Как деток учили "Любіть Україну"? У меня недавно двух учеников снарядом разорвало. Они возле школы в футбол играли. Как теперь я, кому буду рассказывать"Любіть Україну"? какую? которая говорит: эито вы сами по себе попали? Может вам там проще в это верить, а мы видим...

19. А.К.,33 «Какой Донецк был город красивый… ничего не осталось. Ведь еще год назад со всей Украины сюда фотографироваться с кованными фигурами ехали, на Донбасс-арену, а теперь как не было… Глупо все и страшно. И бессмысленно. ДНР - это мыльный пузырь, марионеточное образование какое-то. Это все понимают. То что мы России не нужны – уже даже почти все эти активисты русского движения это поняли. Но ведь мы и Украине не нужны… Уехать хочу. К черту. Я не знаю как здесь жить и зачем – скоро Донбасс начнет кусками под землю уходить. И не знаю как в Украине жить. Раньше знала, а теперь не знаю. А в Россию зовут – не хочу, противно».

20. М.Г, 61. «Со мной никто из друзей уже давно не созванивается: они решили, что раз я отсюда не уехала, значит я теперь враг, наверное. И я не звоню сама – одни ссоры от этих звонков. Они телевизору как Богу верят, и если я что по другому скажу- сразу крик. Я ужасно из-за этого переживала. Но, думаю, ладно, успокоится все, войну эту прекратят дурную, а там – и мы помиримся. Когда недавно одна звонит: у нее сын в добровольцем пошел, в нацгвардию, или еще куда, я уже запуталась в этих формированиях. Так вот, звонит, мирно так поговорили, как и не ссорились. А потом она рассказывает: «Представляешь, я сыну звоню, слышу смех какой-то. Говорю, а что там у вас, сынок? А он мне: да мы, пока затишье, с сепарами на нейтралке чай пьем… Я ему: как же так, ведь они же по вам стреляли! А он: так и что? И мы по ним стреляли. Я ему: но ведь им приказ дадут – и они опять стрелять станут! А он: ну так и нам прикажут – и мы огонь откроем. Это война. А люди они нормальные, говорит. Представляешь?» А что я ей могу сказать? Я-то представляю, что люди - давно бы уже договорились. Это там, на верху все что-то делят, делят, и нас вот поделили».

21. Ю.А.К. 40 лет. Стали деньги давать, хоть на ребенка - не знаю от кого, не вникаю. Так что я теперь не от гуманитарки до гуманитарки, на кашах и макаронах, а на базар, в магазин за овощами пойду! Первый раз радостная такая бежала, а цены!!! Морковка - 25 грн за кило, капуста - 20, лук - 18, картошка - ниже 12 не найти, масло подсолнечное - 40 грн бутылочка. Рыба , самая обычная, не н иже 70. Мясо-колбаса - я даже  и не смотрела. Взяла капусту маленькую, один буряк, три мокровки, пару луковиц и треугольничек томат-пасты. Все, 150 гривен нету. Смеемся с продавцами: завтра еще за "золотым запасом" приду".

21. Л.П. "Муж по интернету украинские новости поймал. Думали правду услышать, а то от этой "русской весны" тошно. А они , украина, говорят, что сепаратисты обстреляли школу, что ВСУ прекратили огонь... Это же неправда! Более того, мы с мужем, когда в Луганскую область ездили, видели, как наши, ВСУ, в сторону русской границы стреляют. И откуда снаряд , тоже в школу, от русских уже, прилетел - ии таколе видели. Зачем это?По своим? И в перемирие? И тех дразнить - зачем?

Я думала, тебе сказать, чтобы ты как журналист, разобралась, рассказала правду, чтобы Украина знала. А потом речь Порошенко услышала, где "наши дети пойдут в школы, а их дети будут сидеть в подвалах, наши пенсионеры получат деньги, а их..." Ну , ты и сама слышала. И поняла: кому и что говорить? Нас вычеркнули, на нас плевать".

22. Е.Н.67 лет. Вот вы все: путина звали - а получите от вашего путина. А у нас тут знаете как говорят? У нас говорят "А шоб тебя всю жизнь как Путин защищали". И правильно говорят. Как защищает - так и говорят.

24. П.С. А вы знаете, что люди в Донецк возвращаются... Из России, с Украины, но возвращаются...Дома и жить хочется, и умирать не страшно. Жить страшнее. Но - живем.

P.S. Те, що я почула й записала - звісно, не є істина в останній інстанції. То є просто нарис за мотивами розмов. Але мені хочеться, щоб ви почули й відчули кожне слово саме так, як воно було мовлене: з усією його неправотою чи правотою, любов*ю чи ненавистю, надією чи зневірою.

Так, наче це вам у приватній розмові пошепки, на кухні, дивлячись розширеними очами у вашу недовіру, сказав би ваш найближчий родич - тато, мама, брат. Тоді ви відчуєте, що це кажуть не герої, а просто люди з території війни.

Такі саме люди були і в Польщі, і у Франції в 1940х,за часів гітлерівської окупації (до речі, ані поляки ані французи, на відміну від іспанців та італійців, навіть тих саме німців, надто ані опором, ані партизанщиною не уславилися - а живуть). Так і тут: є просто люди, які хочуть вижити.

Тому я особисто для "східняків" не шукаю ані виправдання, ані осуду. Для мене вони - непідсудні, не тому що праві, а тому що такої міри страждань мені, на щастя, упізнати не довелося. Хоча й я втратила декого у цій війні, при чому - з обох боків лінії фронту.Але зараз - не про це... 

Отже, я дякую всім, хто читав. Я вірю, що не громадянин, а людина у кожному з нас відчує те, що нас єднає: жагу життя, страх за дітей, біль за загиблими, спрагле бажання миру й нерозуміння: чому владам кількох країн не вистачає розуму  припинити це людиновбивство? 

Я хочу вірити, що кожен мирний українець - залишиться мирним і цінуватиме цей мир і довокла, і в своїй голові, і у своїй душі, і в чужій оселі. "Понад усі скарби, що бережеш, бережи серце своє" - каже Біблія, а ще "Суд без милості тому, хто сам не помилував" і нарешті "Любов усьому сподівається, усьому вірить, усе переносить". На цю війну треба дивитися очима Любові. Як би важко це не здавалося. Як би лицемірно не звучало. Бо інакше не ми її , війну, виграємо, але вона, війна, виграє нас. Оце і все, що особисто я знаю про Донбасс.

 

Олена Маляренко,
08.06.2015
заглавне фото - Zik

 

календар

    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031